Подробности

Категория: Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды. Леонтьев А.А.

6.Зимняя И. А. О вероятностном характере речевого восприятия// Исследования языка и речи. Ученые записки МГПИИЯ им. М. Тореза. — Т 60. — М., 1971. 

7.ЗиндерЛ. Р. и Штерн А. С. Факторы, влияющие на опознание слов// Материалы Четвертого Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. — М., 1972.

8.Ильясов И. И. Эксперимент Дж. Миллера по проверке психологической реальности трансформационной модели// Психология грамматики. — М.: Изд-во МГУ, 1968.

9.Леонтьев А. А. Слово в речевой деятельности. — М.: «Наука», 1965.

10.Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. — М.: «Наука», 1969. 

11.Леонтьев А. А. Мышление на иностранном языке как психологическая и методическая проблема// Иностранные языки в школе. — 1972. — №1. 

12.Леонтьев А. Н. и Критик Е. П. Переработка информации человеком в ситуации выбора// Инженерная психология. — М.: Изд-во МГУ, 1964. 

13.Мантуров О. В., Солнцев Ю. К., Соркин Ю. И., Федин Н. Г. Толковый словарь математических терминов. — М.: «Просвещение», 1965. 

14.Рябова Т. В. Механизм порождения речи по данным афа-зиологии// Вопросы порождения речи и обучения языку. — М.: Изд-во МГУ, 1967. 

15.Рябова Т. В. и Штерн А. С. К характеристике грамматического структурирования (на материале анализа речи больных афазией)// Психология грамматики. — М.: Изд-во МГУ, 1968.

 16.Anisfeld М., Knapp М. Association synonimity and directionality in false recognition//Journ. Exp. Psych., — 1968. —V. 77. — №2. 

17.Bloom L. Language Development. Form and Function in Emerging Grammars. — Cambridge, MIT, 1970.

18.Carroll J. B. Process and content in psychology. Current trends in the description and analysis of behavior. — Pittsburgh, 1958. 

19.Dingwall W. 0. and Tuniks G. Governement and Concord in Russian. A study in developmental psycholinguistics// Papers in Linguistics in Honor of Henri Kahane// Ed. by B. Kachru, R. D. Lees, J. Malkieland S. Saporta//Urbana, Univ. of Illinois press, 1973. 

20.FodorJ. A. and Garrett M. Some syntactic determinants of sentential complexity// Perception and Psychophysics. — 1967. — V. 2. — №7. 

21.Fraisse P. La psycho-linquistique// Problemes de psycho-lin-guistique. — Paris: PUF, 1963. 

22.Halle M. and Stevens E. N. Speech recognition: a model and a program for research// The structure of language. Readings in the philosophy of language. Englewood Cliffs. — N.Y., Prentice Hall, 1964.

стр 32

стр 19|оглавление|стр 20|стр 21|стр 22|стр 23|стр 24|стр 25|стр 26|стр 27|стр 28|стр 29|стр 30|стр 31|стр 32|стр 33

Подробности

Категория: Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды. Леонтьев А.А.

Особый интерес представляет в этом плане исследование Дингвалла и Тунике [19], показавшее подобное же различие стратегий на очень большом экспериментальном материале. 

Так или иначе, на современном этапе исследований детской речи представляется бесспорным, что речевое развитие не сводимо к актуализации жесткой системы врожденных «правил» при столкновении с социальной средой*Усвоение родного языка, бесспорно, предполагает выбор и дифференцированное использование различных стратегий овладения речью и в этом смысле также подчиняется выдвинутому выше эвристическому принципу.

 5 

Итак, как показывают факты, эвристический принцип играет в функционировании и формировании речи гораздо более значительную роль, чем это допускает психолингвистическая концепция, отстаиваемая Дж. Миллером и гарвардской психолингвистической школой. Такая недооценка совершенно понятна в свете общепсихологических воззрений Миллера и его школы. Однако эвристический принцип, чуждый этому психологическому направлению или допускаемый им лишь как отступление от общей алгоритмической организации поведения, органически входит (как это видно из вышесказанного) в систему общепсихологических и психолингвистических воззрений, распространенных в советской науке. В сущности, любая психологическая концепция, рассматривающая речь как целенаправленную активность, не может не прийти к идее эвристично-сти. Но беда миллеровского направления в том, что для него речевое поведение (как и вообще поведение) есть как раз не достижение цели, а очень сложноорганизованная реакция на ту или иную ситуацию. При чтении книги Миллера, Прибрама и Галантера читатель испытывает странное ощущение: он узнает все о том, как человек делает что-то, но ничего или почти ничего — о том, зачем он это делает. И вся психологическая организация поведения оказывается односторонне ориентированной на условия действия, а не на его задачу, недаром «Образ желаемого результата», согласно цитируемым авторам, есть не более чем «условия, которые мы дол-

стр 30

стр 19|оглавление|стр 20|стр 21|стр 22|стр 23|стр 24|стр 25|стр 26|стр 27|стр 28|стр 29|стр 30|стр 31|стр 32|стр 33

Подробности

Категория: Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды. Леонтьев А.А.

жны требовать». Таким образом, несмотря на ожесточенную полемику психолингвистов миллеровского направления со сторонниками бихевиористской трактовки речи, они не так уже далеко уходят от своих оппонентов.

Главной причиной такой ориентации «миллеровской» психолингвистики, несомненно, является влияние со стороны кибернетики, и прежде всего — стремление максимально приблизить язык психологического моделирования к языку моделирования кибернетического, а Планы человеческого поведения уподобить машинным программам. Подобная тенденция, достаточно распространенная в психологии, стремится вывести характеристики психологических моделей из абстрактных критериев, якобы одинаково применимых как к машине, так и к человеку, — судить человека по мерке машины.

Однако даже если мы сознательно будем ориентироваться на максимальную объективность и строгость нашего анализа психических процессов, на максимальную формализацию наших моделей деятельности, априорно совершенно не очевидно, что такая объективность, строгость и формализация может быть достигнута путем сведения моделей одного типа к моделям другого типа, разработанным для других целей. Структура деятельности человека предполагает такие компоненты, такие факторы, которые не могут быть, по крайней мере сейчас, выведены из «поведения» ЭВМ (или, напротив, «введены» в нее), которые являются специфически человеческими, — это относится прежде всего к мотивационно-целевой стороне этой деятельности.

Литература

1.Батов В. И. Характеристика частоты слов в диагностике ложных сообщений (в печати).

2.Верещагин Е. М. Порождение речи: латентный процесс. — М.: Изд-во МГУ, 1968.

3.Выготский Л. С. Мышление и речь// Избранные психологические исследования. — М.: Изд-во АПН РСФСР, 1956.

4.Жинкин Н. И. Внутренние коды языка и внешние коды речи. «То Honor Roman Jakobson», The Hague — Paris, 1967.

5.Зимняя И. А. Речевой механизм в схеме порождения речи// Психологические и психолингвистические проблемы владения и овладения языком. — М.: Изд-во МГУ, 1969.

стр 31

стр 19|оглавление|стр 20|стр 21|стр 22|стр 23|стр 24|стр 25|стр 26|стр 27|стр 28|стр 29|стр 30|стр 31|стр 32|стр 33

Подробности

Категория: Язык и речевая деятельность в общей и педагогической психологии. Избранные психологические труды. Леонтьев А.А.

Но если так, то у нас нет никакой необходимости предполагать, что все дети должны обязательно идти к одному и тому же результату одним и тем же путем. Одному функциональному уровню овладения речью могут соответствовать различные языковые средства, используемые различным способом, но в конечном счете в равной мере удовлетворяющие познавательным и коммуникативным потребностям ребенка. Так оно в действительности и происходит. 

Еще в конце XIX века русский психолог И. Сикорский заметил, что дети на втором году жизни, имитируя в своей речи сложные для произношения слова, могут идти различными путями: одни пользуются акрофоническим принципом, то есть берут первый слог слова (ко вместо кошка), другие имитируют слова в целом (tititi вместо кирпичи) (Сикорский, 1899). В дальнейшем подобные наблюдения делались неоднократно. Укажем лишь на описанный нами [5] феномен создания ребенком (на второй половине второго года жизни) индивидуальных грамматических подсистем как парадигматического, так и синтагматического характера. Так, ребенок с родным русским языком нередко использует «подручные», а не общеязыковые грамматические средства, чтобы противопоставить форму прямого падежа форме косвенного (само это функциональное различение уже усвоено им из языка взрослых). У многих детей отмечено независимое появление притяжательной конструкции, маркируемой редупликацией конечного слога слова, обозначающего владельца вещи: деда Алеша, но деда Алеша-ша шапа (шапка дедушки Алеши), и так далее. 

Более глубокое различие в стратегии овладения детьми родным языком описано Л. Блум [17]. Эта исследовательница анализировала синтаксическое развитие речи трех детей и обнаружила, что они шли несколько различными путями. По мнению автора, к которому, бесспорно, можно присоединиться, «результаты этого исследования ставят под некоторое сомнение взгляд на языковое развитие как на предпрограммированное врожденными особенностями одинаковое у всех детей поведение... Различия... отражают значимость индивидуальных различий, во взаимодействии между познавательной функцией и опытом, которое не может рассматриваться как одно и то же для любого ребенка» [17. С. 227].

стр 29

стр 19|оглавление|стр 20|стр 21|стр 22|стр 23|стр 24|стр 25|стр 26|стр 27|стр 28|стр 29|стр 30|стр 31|стр 32|стр 33