тегориально-понятийные системы, по-разному дается ответ на фундаментальнейший вопрос об отношении этих систем к действительности, к опыту, к мышлению (и об их отношении между собой). Даже если брать немарксистскую философию, все три отмеченные основные черты стиля научного мышления характерны и для нее — пока мы остаемся в пределах рационализма, пусть понимаемого как угодно широко.
Но уже XIX век принес с собой философский иррационализм, немедленно сказавшийся и в «позитивной» науке. Одним из первых был Дильтей, выдвинувший концепцию «человека во всей его жизненной полноте» и изначальной целостности душевной жизни, расчленяемой научной психологией. Подлинногоже расцвета иррационализм достигает в различных ответвлениях экзистенциализма, начиная со ставших классическими работ Хейдеггера. Именно ему принадлежит известный, много раз воспроизводившийся (в том числе и Лаканом) тезис, что «человеческое бытие всегда больше, чем оно фактически есть, чем то, в качестве чего оно как наличествующее в своем бытийном состоянии поддается фиксации» [21. С. 145]1. Логическим развитием этого тезиса и является приведенное выше рассуждение Лакана — Леклера, в котором вообще отвергается эвристическая ценность «фиксации». Но так или иначе, иррационализм с самого начала отказывается от идеи рефлексивности — на место ее встает тезис о принципиальной недоступности для рефлексии наиболее важных, сущностнообразующих характеристик человека; логично следует из этого подмена объективной системности субъективной целостностью. Но в таком случае возникает законный вопрос: если сущность человека принципиально не доступна рефлексии и факторы ее целостности лежат за пределами позитивного анализа — «не поддаются фиксации», — правомерно ли говорить о некоторой общей теории, имеющей достаточную объяснительную силу для каждого человека, учитывая уникальность его «бытия в мире» (Сартр)? Не превращается ли наука, ее категориальный аппарат (несущественно, идет ли речь о «чистой» фи-лософии, психологии или социологии — в этом случае все
-----------------------------------------------
1 Истоки этого тезиса ведут нас к Шопенгауэру с его дуализмом воли и представления — отсюда хайдеггеровская категория «интенциональности». Сам по себе этот тезис не таит в себе никакого криминала — он неверен, лишь если превращать его в теоретическое оправдание агностицизма.
стр 90
стр 86|оглавление|стр 87|стр 88|стр 89|стр 90|стр 91|стр 92|стр 93|стр 94|стр 95|стр 96|стр 97|стр 98|стр 99|стр 100|стр 101|стр 102|стр 103|стр 104|стр 105|стр 106